Герман Гессе: «Я пробирался в отсутствие отца в обе его комнаты, обследовал тайное царство, а дважды и кое-что похищал там».

Я заперлась в туалете, ведь гениальные мысли приходят в голову именно тут, и соображала, как бы мне всё это преподнести...

Квентин Гребан: «Целый год сестра готовила мне бутерброды за то, что я один раз позволил ей надеть мою футболку!»

Молчанов подкидывал дохлую крысу кому-то в портфель, ставил вёдра с водой на проходе, воровал ручки из пеналов и выкидывал их. Он всем стал поперёк горла, когда, наконец, добрался до меня.

Детям было лет по десять-двенадцать, и интимные отношения они обсуждали с таким жаром, с каким только в эти годы возможно перелистывать медицинскую энциклопедию.

Как-то, когда ещё учился в школе, я отловил на даче мерзейшее животное — медведку. Сантиметров десять-пятнадцать. Ну ладно, десять. Здоровенная такая гадина!

Лишить читателя такого чтения — преступление. Подумали мы, снова натолкнувшись на описание встречи Аркадия Райкина и Корнея Чуковского в Переделкино. Публикуем.

Я учился в 6 классе, когда взорвался американский шаттл «Челленджер». Под впечатлением от новостей из-за железного занавеса мы стали экспериментировать с селитрой, магнием и... мышами.

На следующем собрании Миша деловито выходит на сцену актового зала и рассказывает, что думает о политике партии. Классная руководительница, сверкая глазами: «Ну всё, конец тебе, Ознобкин!» — сгоняет его со сцены и выставляет из зала...

Тогда мы уже знали все основные составы взрывоопасных смесей, умели запускать самодельные ракеты, короче, были опытными диверсантами. Но тут пошли простым путём.

Я учился в восьмом классе, и все мои одноклассники начали качаться, превращаться в таких мускулистых хулиганистых подростков.

Во-первых, она нас простила и никогда об инциденте не вспоминала, а во-вторых, вместо чтения нудных, унизительных нотаций она просто сказала: «Девочки, ведь мы с вами дружим. С друзьями так не поступают».