«Любимец всех на свете»* (Иегуда Галеви)
Одни исследователи полагали, что Иегуда так и не вышел из Египта, другие — что выйти-то он вышел, но умер на корабле.
19.04
Сцена первая, которой никогда не было
— Невероятно, невероятно талантливый мальчик! — повторяет поэт Моше ибн Эзра. — Просто потрясающе талантливый!
— Уж никак не талантливее тебя, — любезно откликаются сразу несколько голосов под шуршание каламов по прекрасной толедской бумаге.
В доме у ибн Эзры весело и шумно. Здесь вкусно кормят, обильно поят и развлекают гостей беседой. Здесь говорят о политике, о литературе и о философии, здесь читают вслух новые стихи — свои и чужие — и подробно их обсуждают. Здесь состязаются в поэтическом мастерстве. Конечно, сам ибн Эзра — почти живой классик, с ним мало кто сравнится в искусстве стихосложения. Но почему бы не попробовать? Сегодняшнее задание — написать стихотворение, которое по строю и рифме повторяло бы стихотворение философа Иосефа ибн Цадика, большого любителя сложной изысканной формы. Жаль только, что хозяин дома в игре участия не принимает, а всё рассказывает и рассказывает о каком-то мальчишке из Туделы, который прислал ему письмо в стихах.
— И рифма безупречная, — повторяет он, — бе-зу-преч-на-я!
— Нет, ну я так не могу, — говорит наконец кто-то недовольно. — Никак же не сосредоточиться!
И все остальные участники, как будто только этого и ждали, откладывают каламы.
— Будет ли мне... — раздаётся вдруг из дверей ещё неустоявшийся мальчишеский басок. — Будет ли позволено мне, недостойному, принять участие в этой игре?
Мы знакомимся с Иегудой Галеви
Мы сейчас в городе Гранаде, жемчужине арабского государства Аль-Андалус (сегодня это испанская провинция Андалузия). Год пусть будет 1088-й или 1089-й. Через год Гранаду захватят исламские фанатики Альморавиды и у еврейской общины начнутся тяжёлые дни, но пока в городе царит веротерпимость, развиваются науки и искусства. Несколько месяцев назад совсем юный — вряд ли тогда ему было больше четырнадцати лет, — но невероятно одарённый Иегуда Галеви, которого пока ещё никто не называет «звездой своей эпохи», прислал знаменитому литератору, автору первой книги о еврейской поэтике Моше ибн Эзре, письмо в стихах. Ибн Эзра был так поражён очевидным талантом мальчика, что пригласил его к себе. Тоже в стихах.
Вот так Иегуда и оказался в дверях дома ибн Эзры в день поэтического состязания. Даже если бы он специально старался подгадать свой приезд, вряд ли у него вышло бы лучше.
А откуда он приехал?
А этого никто не знает точно. Может быть, из Лусены, где он, кажется, учился в иешиве у знаменитого талмудиста рабби Ицхака Алфаси. А может быть, из Толедо или из Туделы — в дошедших до нас документах родной город Иегуды написан так, что и не разберёшь. Большинство исследователей склоняются к тому, что юный поэт явился из Туделы, потому что Тудела в те времена была невероятно богата талантами. Именно там родился другой знаменитый философ и поэт Авраам ибн Эзра...
А он был родственником...
Нет, он не был родственником Моше ибн Эзры. Видимо, Иегуде на роду было написано все время дружить с каким-нибудь ибн Эзрой. Только Моше, который был старше юного Галеви на двадцать лет, выступал, скорее, в роли опекуна и учителя, тогда как Авраама слегка опекал сам Иегуда. Но это было уже много позже.
Сцена вторая, которой никогда не было
Город Толедо, не так давно захваченный христианами. В доме Иосефа ибн Фарузиэля, придворного медика испанского короля Альфонсо VI, готовятся к какому-то празднику: к кухне не подойти, по дому муравьями снуют озабоченные слуги.
— Вот вернётся Шломо, — говорит Иосеф, как бы продолжая начатую мысль, — тогда и поговорим. Что-то у меня сердце не на месте.
— Ты не заболел? — встревоженно спрашивает Иегуда. — Дай-ка я посмотрю, вид у тебя действительно не очень...
— На моё место метишь, а? — подмигивает ему Иосеф и, когда Иегуда делает обиженное лицо, качает головой: — Всё в порядке, не беспокойся. Спал плохо. Шломо как-то нехорошо приснился. Я за него вечно переживаю больше, чем за родных сыновей.
Так Галеви ещё и врач?
Обязательно. В те времена всякий уважающий себя еврей был «ещё и врач». Иегуда невероятно много работал, посвящал медицине дни и ночи и «даже те часы, которые не день и не ночь», как было сказано в одном его письме. Покровительствовали ему Иосеф ибн Фарузиэль и его племянник Шломо ибн Фарузиэль — молодой и очень успешный дипломат.
А как Галеви оказался в Толедо, он же был в Гранаде у Моше ибн Эзры?
Очень многие евреи покинули Гранаду после того, как она была захвачена Альморавидами. Вместе с ними ушли Моше ибн Эзра и Иегуда Галеви.
Иегуда Галеви и смерть Шломо ибн Фарузиэля
— Мы ждали его, — повторяет, раскачиваясь, Иегуда, — мы собрались и ждали его. Дядя его устроил праздник и созвал всех друзей. У меня было готово приветственное стихотворение. Почему, Господи, почему Ты позволил христианам его убить? Почему Ты не убил их самих, прежде чем они подняли оружие? Почему Ты не убил их, прежде чем они покинули утробы матерей своих? Почему Ты позволил празднику превратиться в похороны из-за горстки тупых солдат?
Господь не ответил. Шёл 1108 год, год спустя в Толедо случился первый большой еврейский погром. Похорон стало больше, чем праздников, и Иегуда Галеви решил, что по горло сыт христианской Испанией.
Куда он ушёл?
Вначале в Севилью. Но там его приняли плохо, и он перебрался в Лусену, а затем в Кордову, где и жил, занимаясь медициной, торговлей и, конечно, поэзией. Кроме этого, его очень интересовали дела еврейской общины. Сохранилась его переписка с богатым и образованным купцом из египетского города Фостат Халфоном бен Нетаниэлем. Два дошедших до наших дней письма посвящены выкупу захваченной в рабство еврейки. Иегуда Галеви собирал деньги на выкуп, а Халфон пожертвовал бо́льшую часть требуемой суммы. В Кордове же Иегуда познакомился и подружился с рабби Авраамом ибн Эзрой. Обеспеченный Иегуда не раз и не два выручал неудачливого ибн Эзру деньгами и даже, говорят, выдал за него свою дочь. А может, и не выдал. То есть не за него.
Сцена третья, которой никогда не было
— Как же вы мне надоели! — раздражённо восклицает дочь. — Ну выйду я замуж, выйду! Вот за первого же, кто войдёт в эти ворота!
Родители не успевают ничего возразить, как в воротах — будто ждал сигнала! — появляется высокий тощий оборванец с блестящими глазами.
— Я тут проходил мимо, — начинает он, не поздоровавшись, — и подумал, что ещё не прочитал тебе моё последнее...
— Женишься на моей дурочке? — перебивает, смеясь, отец. — Она только что пообещала выйти замуж за первого, кто войдёт в ворота.
«Дурочка» замирает. Оборванец делает вид, что глубоко задумывается.
— Я бы с радостью, но-о-о... — тянет он, и «дурочка» с облегчением выдыхает. — Ты же знаешь мою драгоценную супругу. Боюсь, ей эта идея не понравится. Однако! — говорит он, поднимая палец. — У меня есть отличная замена.
Оборванец, как ты понимаешь, — это Авраам ибн Эзра. Отец капризной девушки — его друг Иегуда Галеви.
А какую ибн Эзра предложил замену?
У ибн Эзры был сын Ицхак, который, судя по всему, служил секретарём у Иегуды Галеви. Некоторые исследователи считают, что на дочери поэта был женат именно он.
— Невероятно, невероятно талантливый мальчик! — повторяет поэт Моше ибн Эзра. — Просто потрясающе талантливый!
— Уж никак не талантливее тебя, — любезно откликаются сразу несколько голосов под шуршание каламов по прекрасной толедской бумаге.
В доме у ибн Эзры весело и шумно. Здесь вкусно кормят, обильно поят и развлекают гостей беседой. Здесь говорят о политике, о литературе и о философии, здесь читают вслух новые стихи — свои и чужие — и подробно их обсуждают. Здесь состязаются в поэтическом мастерстве. Конечно, сам ибн Эзра — почти живой классик, с ним мало кто сравнится в искусстве стихосложения. Но почему бы не попробовать? Сегодняшнее задание — написать стихотворение, которое по строю и рифме повторяло бы стихотворение философа Иосефа ибн Цадика, большого любителя сложной изысканной формы. Жаль только, что хозяин дома в игре участия не принимает, а всё рассказывает и рассказывает о каком-то мальчишке из Туделы, который прислал ему письмо в стихах.
— И рифма безупречная, — повторяет он, — бе-зу-преч-на-я!
— Нет, ну я так не могу, — говорит наконец кто-то недовольно. — Никак же не сосредоточиться!
И все остальные участники, как будто только этого и ждали, откладывают каламы.
— Будет ли мне... — раздаётся вдруг из дверей ещё неустоявшийся мальчишеский басок. — Будет ли позволено мне, недостойному, принять участие в этой игре?
Мы знакомимся с Иегудой Галеви
Мы сейчас в городе Гранаде, жемчужине арабского государства Аль-Андалус (сегодня это испанская провинция Андалузия). Год пусть будет 1088-й или 1089-й. Через год Гранаду захватят исламские фанатики Альморавиды и у еврейской общины начнутся тяжёлые дни, но пока в городе царит веротерпимость, развиваются науки и искусства. Несколько месяцев назад совсем юный — вряд ли тогда ему было больше четырнадцати лет, — но невероятно одарённый Иегуда Галеви, которого пока ещё никто не называет «звездой своей эпохи», прислал знаменитому литератору, автору первой книги о еврейской поэтике Моше ибн Эзре, письмо в стихах. Ибн Эзра был так поражён очевидным талантом мальчика, что пригласил его к себе. Тоже в стихах.
Вот так Иегуда и оказался в дверях дома ибн Эзры в день поэтического состязания. Даже если бы он специально старался подгадать свой приезд, вряд ли у него вышло бы лучше.
А откуда он приехал?
А этого никто не знает точно. Может быть, из Лусены, где он, кажется, учился в иешиве у знаменитого талмудиста рабби Ицхака Алфаси. А может быть, из Толедо или из Туделы — в дошедших до нас документах родной город Иегуды написан так, что и не разберёшь. Большинство исследователей склоняются к тому, что юный поэт явился из Туделы, потому что Тудела в те времена была невероятно богата талантами. Именно там родился другой знаменитый философ и поэт Авраам ибн Эзра...
А он был родственником...
Нет, он не был родственником Моше ибн Эзры. Видимо, Иегуде на роду было написано все время дружить с каким-нибудь ибн Эзрой. Только Моше, который был старше юного Галеви на двадцать лет, выступал, скорее, в роли опекуна и учителя, тогда как Авраама слегка опекал сам Иегуда. Но это было уже много позже.
Знаменитый еврейский поэт Иегуда Галеви называл себя «лютней для всех песен Сиона»
Сцена вторая, которой никогда не было
Город Толедо, не так давно захваченный христианами. В доме Иосефа ибн Фарузиэля, придворного медика испанского короля Альфонсо VI, готовятся к какому-то празднику: к кухне не подойти, по дому муравьями снуют озабоченные слуги.
— Вот вернётся Шломо, — говорит Иосеф, как бы продолжая начатую мысль, — тогда и поговорим. Что-то у меня сердце не на месте.
— Ты не заболел? — встревоженно спрашивает Иегуда. — Дай-ка я посмотрю, вид у тебя действительно не очень...
— На моё место метишь, а? — подмигивает ему Иосеф и, когда Иегуда делает обиженное лицо, качает головой: — Всё в порядке, не беспокойся. Спал плохо. Шломо как-то нехорошо приснился. Я за него вечно переживаю больше, чем за родных сыновей.
Так Галеви ещё и врач?
Обязательно. В те времена всякий уважающий себя еврей был «ещё и врач». Иегуда невероятно много работал, посвящал медицине дни и ночи и «даже те часы, которые не день и не ночь», как было сказано в одном его письме. Покровительствовали ему Иосеф ибн Фарузиэль и его племянник Шломо ибн Фарузиэль — молодой и очень успешный дипломат.
А как Галеви оказался в Толедо, он же был в Гранаде у Моше ибн Эзры?
Очень многие евреи покинули Гранаду после того, как она была захвачена Альморавидами. Вместе с ними ушли Моше ибн Эзра и Иегуда Галеви.
Иегуда Галеви и смерть Шломо ибн Фарузиэля
— Мы ждали его, — повторяет, раскачиваясь, Иегуда, — мы собрались и ждали его. Дядя его устроил праздник и созвал всех друзей. У меня было готово приветственное стихотворение. Почему, Господи, почему Ты позволил христианам его убить? Почему Ты не убил их самих, прежде чем они подняли оружие? Почему Ты не убил их, прежде чем они покинули утробы матерей своих? Почему Ты позволил празднику превратиться в похороны из-за горстки тупых солдат?
Господь не ответил. Шёл 1108 год, год спустя в Толедо случился первый большой еврейский погром. Похорон стало больше, чем праздников, и Иегуда Галеви решил, что по горло сыт христианской Испанией.
Куда он ушёл?
Вначале в Севилью. Но там его приняли плохо, и он перебрался в Лусену, а затем в Кордову, где и жил, занимаясь медициной, торговлей и, конечно, поэзией. Кроме этого, его очень интересовали дела еврейской общины. Сохранилась его переписка с богатым и образованным купцом из египетского города Фостат Халфоном бен Нетаниэлем. Два дошедших до наших дней письма посвящены выкупу захваченной в рабство еврейки. Иегуда Галеви собирал деньги на выкуп, а Халфон пожертвовал бо́льшую часть требуемой суммы. В Кордове же Иегуда познакомился и подружился с рабби Авраамом ибн Эзрой. Обеспеченный Иегуда не раз и не два выручал неудачливого ибн Эзру деньгами и даже, говорят, выдал за него свою дочь. А может, и не выдал. То есть не за него.
Иегуда бен Галеви назвал свой сборник «Песни Сиона», а одно из лучших своих стихотворений — «Узники Сиона». Что же такое «Сион»? Изначально это просто название юго-западного холма в Иерусалиме, на котором стояла городская крепость. Но постепенно холм Сион стал символом всего Израиля. Евреи иногда называли свой народ «дщерью (то есть дочерью) Сиона». Так возникло слово «сионизм»: оно означает движение за воссоединение еврейского народа в Израиле. Люди, которые к этому стремятся, называют себя «сионистами».
Сцена третья, которой никогда не было
— Как же вы мне надоели! — раздражённо восклицает дочь. — Ну выйду я замуж, выйду! Вот за первого же, кто войдёт в эти ворота!
Родители не успевают ничего возразить, как в воротах — будто ждал сигнала! — появляется высокий тощий оборванец с блестящими глазами.
— Я тут проходил мимо, — начинает он, не поздоровавшись, — и подумал, что ещё не прочитал тебе моё последнее...
— Женишься на моей дурочке? — перебивает, смеясь, отец. — Она только что пообещала выйти замуж за первого, кто войдёт в ворота.
«Дурочка» замирает. Оборванец делает вид, что глубоко задумывается.
— Я бы с радостью, но-о-о... — тянет он, и «дурочка» с облегчением выдыхает. — Ты же знаешь мою драгоценную супругу. Боюсь, ей эта идея не понравится. Однако! — говорит он, поднимая палец. — У меня есть отличная замена.
Оборванец, как ты понимаешь, — это Авраам ибн Эзра. Отец капризной девушки — его друг Иегуда Галеви.
А какую ибн Эзра предложил замену?
У ибн Эзры был сын Ицхак, который, судя по всему, служил секретарём у Иегуды Галеви. Некоторые исследователи считают, что на дочери поэта был женат именно он.
Иегуда Галеви и путь в Иерусалим
Пусть язык прильнёт к гортани,
Пусть рука моя отсохнет,
Если только позабуду
Я тебя, Иерусалим.
Это что? Зачем?
Это цитата из поэмы Генриха Гейне «Иегуда бен Галеви». Мы возьмём её эпиграфом и поговорим о путешествии Иегуды в Эрец-Исраэль.
А он путешествовал?
Да. Больше всего на свете он хотел переселиться в Святую землю навсегда. С одной стороны, житьв Европе становилось всё опаснее и неприятнее. С другой — Галеви считал, что Бог Израиля, народ Израиля, священный язык Израиля и Страна Израиля неразрывно связаны и не должны существовать по отдельности. И вот он оставляет жену и обожаемую дочь и покидает Кордову. Авраам ибн Эзра уходит вместе с ним, но в Эрец-Исраэль не едет — у него свой путь.
А зять-секретарь?
А вот это очень печальная история. Ицхак вместе с Иегудой добрался до Египта, но там неожиданно принял ислам, и... к счастью, нельзя сказать, что он в буквальном смысле слова покинул Иегуду на произвол судьбы — тот остановился в доме своего друга, богатого купца Халфона бен Нетаниэля. Из-за бесчисленных дружеских приёмов, которые поклонники устраивали в его честь, Иегуда никак не мог отплыть в Израиль, а он был уже не очень молодым и не очень здоровым человеком и боялся умереть, так и не окончив своего пути.
Что дальше произошло с Ицхаком?
Говорят, позже он возвратился к иудаизму и даже написал об этом недурные стихи. Но это только одна из версий. По другой, он перебрался в Багдад да там и остался. Как бы то ни было, в Кордову, к жене, он не вернулся и с Иегудой Галеви больше не встречался, а потому нам он неинтересен.
А Иегуда Галеви добрался до Израиля?
Когда-то на этот счёт существовали разные версии. Одни исследователи полагали, что Иегуда так и не вышел из Египта, другие — что выйти-то он вышел, но умер на корабле. Сегодня нам точно известно, что поэт покинул Египет. А вот добрался ли до Святой земли... очень может быть, что да.
Сцена последняя, которой никогда не было
— Ты ждёшь ли ещё, Сион, вестей от детей твоих, — нараспев говорит пожилой человек, касаясь нагретого белого камня. — Пленённых, рассеянных, вдали от полей твоих? — Голос его становится всё сильнее и сильнее, в нём отчётливо звучат трубы. — Из ближних и дальних стран на всех четырёх ветрах. — Кажется, будто стихами заговорил сам город, гудит воздух, едва заметно вибрируют стены. — Сион, принимай поклон, привет сыновей твоих!** — выкрикивает человек, взмахивая руками. Шарахнувшийся от него конь едва не сбрасывает седока — богато одетого молодого араба.
— Коня мне пугаешь?! — кричит взбешённый всадник, поднимает животное на дыбы и буквально бросает его на человека, вставшего в этот момент на колени, чтобы поцеловать землю Иерусалима.
Он его убил?!
Убил. Но говорят, что это был никакой не араб, а ангел, который явился, чтобы забрать великого поэта в небесный Иерусалим в тот самый миг, когда он вступил в Иерусалим земной.
Но конём-то зачем было топтать?
Ну, что было под рукой...
Мы прощаемся с Иегудой Галеви
Произошло это в месяце ав, то есть в июле или августе 1141 года. Иегуде Галеви было тогда 66 лет. Можно сказать, что ему повезло, хотя на самом деле повезло нам: до наших дней дошло более 750 его произведений, как светских, так и религиозных. Элегию «Узники Сиона», с которой Галеви предположительно обратился к Иерусалиму в день своей смерти, читают Девятого ава после вечерней молитвы.
Нельзя не упомянуть и о его единственном философском трактате, который был написан по-арабски и назывался «Книга доказательств и доводов в защиту униженной веры». Спустя некоторое время он был переведён на иврит замечательным средневековым переводчиком Иегудой ибн Тибоном и стал называться «Хазарской книгой», потому что главный герой — хазарский царь, который выбирает религию по себе и, беседуя с мудрецами об исламе, христианстве и иудаизме, приходит к выводу, что именно иудаизм наиболее угоден Богу. Эту книгу не единожды переводили на другие языки, много обсуждали и цитировали.
А закончим мы, пожалуй, опять цитатой из «Иегуды бен Галеви» Генриха Гейне:
Габироль — скорей философ,
Он мыслителю приятен.
Ибен Эзра же в почёте
У мыслителя поэта.
Но в Иегуде бен Галеви
Оба свойства совместились,
И поэт великий он,
И любимец всех на свете.
____________________________
*Здесь и далее в этой главе, кроме случаев, отмеченных особо, цитируется поэма немецкого поэта Генриха Гейне «Иегуда бен Галеви», пер. П. Вейнберга.
**Иегуда Галеви «Узники Сиона», пер. А. Газова-Гинзберга.
Пусть язык прильнёт к гортани,
Пусть рука моя отсохнет,
Если только позабуду
Я тебя, Иерусалим.
Это что? Зачем?
Это цитата из поэмы Генриха Гейне «Иегуда бен Галеви». Мы возьмём её эпиграфом и поговорим о путешествии Иегуды в Эрец-Исраэль.
А он путешествовал?
Да. Больше всего на свете он хотел переселиться в Святую землю навсегда. С одной стороны, житьв Европе становилось всё опаснее и неприятнее. С другой — Галеви считал, что Бог Израиля, народ Израиля, священный язык Израиля и Страна Израиля неразрывно связаны и не должны существовать по отдельности. И вот он оставляет жену и обожаемую дочь и покидает Кордову. Авраам ибн Эзра уходит вместе с ним, но в Эрец-Исраэль не едет — у него свой путь.
А зять-секретарь?
А вот это очень печальная история. Ицхак вместе с Иегудой добрался до Египта, но там неожиданно принял ислам, и... к счастью, нельзя сказать, что он в буквальном смысле слова покинул Иегуду на произвол судьбы — тот остановился в доме своего друга, богатого купца Халфона бен Нетаниэля. Из-за бесчисленных дружеских приёмов, которые поклонники устраивали в его честь, Иегуда никак не мог отплыть в Израиль, а он был уже не очень молодым и не очень здоровым человеком и боялся умереть, так и не окончив своего пути.
Что дальше произошло с Ицхаком?
Говорят, позже он возвратился к иудаизму и даже написал об этом недурные стихи. Но это только одна из версий. По другой, он перебрался в Багдад да там и остался. Как бы то ни было, в Кордову, к жене, он не вернулся и с Иегудой Галеви больше не встречался, а потому нам он неинтересен.
А Иегуда Галеви добрался до Израиля?
Когда-то на этот счёт существовали разные версии. Одни исследователи полагали, что Иегуда так и не вышел из Египта, другие — что выйти-то он вышел, но умер на корабле. Сегодня нам точно известно, что поэт покинул Египет. А вот добрался ли до Святой земли... очень может быть, что да.
Сцена последняя, которой никогда не было
— Ты ждёшь ли ещё, Сион, вестей от детей твоих, — нараспев говорит пожилой человек, касаясь нагретого белого камня. — Пленённых, рассеянных, вдали от полей твоих? — Голос его становится всё сильнее и сильнее, в нём отчётливо звучат трубы. — Из ближних и дальних стран на всех четырёх ветрах. — Кажется, будто стихами заговорил сам город, гудит воздух, едва заметно вибрируют стены. — Сион, принимай поклон, привет сыновей твоих!** — выкрикивает человек, взмахивая руками. Шарахнувшийся от него конь едва не сбрасывает седока — богато одетого молодого араба.
— Коня мне пугаешь?! — кричит взбешённый всадник, поднимает животное на дыбы и буквально бросает его на человека, вставшего в этот момент на колени, чтобы поцеловать землю Иерусалима.
Он его убил?!
Убил. Но говорят, что это был никакой не араб, а ангел, который явился, чтобы забрать великого поэта в небесный Иерусалим в тот самый миг, когда он вступил в Иерусалим земной.
Но конём-то зачем было топтать?
Ну, что было под рукой...
Мы прощаемся с Иегудой Галеви
Произошло это в месяце ав, то есть в июле или августе 1141 года. Иегуде Галеви было тогда 66 лет. Можно сказать, что ему повезло, хотя на самом деле повезло нам: до наших дней дошло более 750 его произведений, как светских, так и религиозных. Элегию «Узники Сиона», с которой Галеви предположительно обратился к Иерусалиму в день своей смерти, читают Девятого ава после вечерней молитвы.
Нельзя не упомянуть и о его единственном философском трактате, который был написан по-арабски и назывался «Книга доказательств и доводов в защиту униженной веры». Спустя некоторое время он был переведён на иврит замечательным средневековым переводчиком Иегудой ибн Тибоном и стал называться «Хазарской книгой», потому что главный герой — хазарский царь, который выбирает религию по себе и, беседуя с мудрецами об исламе, христианстве и иудаизме, приходит к выводу, что именно иудаизм наиболее угоден Богу. Эту книгу не единожды переводили на другие языки, много обсуждали и цитировали.
А закончим мы, пожалуй, опять цитатой из «Иегуды бен Галеви» Генриха Гейне:
Габироль — скорей философ,
Он мыслителю приятен.
Ибен Эзра же в почёте
У мыслителя поэта.
Но в Иегуде бен Галеви
Оба свойства совместились,
И поэт великий он,
И любимец всех на свете.
____________________________
*Здесь и далее в этой главе, кроме случаев, отмеченных особо, цитируется поэма немецкого поэта Генриха Гейне «Иегуда бен Галеви», пер. П. Вейнберга.
**Иегуда Галеви «Узники Сиона», пер. А. Газова-Гинзберга.
Ещё материалы этого проекта
В своём сочинении «Свиток откровения» Авраам бар-Хия указывает точный год прихода Мессии — 5118-й от сотворения мира, то есть 1358-й по христианскому летосчислению.
11.09.2013
Учёные, в том числе и Леви бен Гершом, очень широко использовали камеру-обскуру — тёмную комнату с отверстием в стене — для астрономических наблюдений за Солнцем.
23.09.2013
На надгробии Рамбама высечена популярная в Средние века поговорка «От Моше и до Моше не было подобного Моше».
13.08.2013