Мыло тоже плачет

Наверное, на каждом языке мира рассказывают стихи и сказки про грязнуль. Потому что любой нормальный мальчишка или девчонка найдёт тысячу причин не умываться утром и не чистить зубы на ночь, где бы он ни жил — в России, Америке или Франции. Кому хочется проводить свои лучшие годы в ванной в обществе мыла и полотенца?

Но вся беда в том, что без этого никак, без мыла с полотенцем. Наступает вечер, все мы, тяжело вздыхая, отправляемся на свидание с зубной щёткой. Потому что так надо. И потому что никто не хочет быть похожим на главного героя «Мойдодыра», который был таким грязным, что от него убегали даже чулки и башмаки. И на девочку из стихотворения Агнии Барто: «Ах ты, девочка чумазая! Где ж ты ручки так измазала?»

Есть такое стихотворение и на иврите — называется оно «Мыло плакало навзрыд». Известная израильская поэтесса Мирьям Ялан-Штекелис написала про мальчика Дани, который не хотел умываться. Мыло, зубная щётка и паста плачут от горя: они больше никому не нужны! Водопроводный кран сердится: фу, какой чумазый мальчишка! Разве кто-нибудь захочет играть с ним в детском саду? Рядом с ним неприятно стоять, не то что играть в одни игрушки.

Это стихотворение очень удобно громко читать и отбивать ритм в ладоши — совсем как стихи Маршака и Чуковского. Напечатано оно в сборнике Мирьям Ялан-Штекелис вместе с другими стихами для малышей: «Гномы скачут прыг да скок», «Кукла Зехава устала», «Мишка заболел».

Иллюстрации в этой книжке непростые. Их не нарисовали красками, а вылепил из пластилина Рони Орен, а Орит Орен-Ицхаки сфотографировала.
Правда, домик пластилиновых зайцев из стихотворения «Госпожа зайчиха» — это самый настоящий кочан капусты, не пластилиновый. А больному мишке меряют температуру настоящим ртутным градусником, причём вставляют термометр не подмышку, как принято в России, а в рот — как делают в Израиле.
Конечно, все грязнули мира похожи между собой, но вот рассказы о них — каждый раз разные.

Мирьям Ялан-Штекелис родилась в 1900 году на Украине, недалеко от Кременчуга. Училась в гимназиях в Берлине и Минске, потом — в Харьковском университете. В 1920 году она переехала в Иерусалим, где и прожила всю жизнь.

В России Ялан-Штекелис писала стихи по-русски, а в Палестине перешла на иврит. Иногда ещё писала по-немецки и на идиш.

Детские стихи поэтессы очень популярны, её можно назвать израильским Корнеем Чуковским. Ещё Ялан-Штекелис писала взрослые стихотворения и много переводила с русского на иврит. Например, маршаковский «Багаж» и даже «Аленький цветочек» Аксакова.