Лабиринт без Минотавра
Как организовать образовательную поездку и не утратить при этом семейного взаимопонимания
10.02
На студенческие каникулы мы съездили с Крошкой в страну изучаемого языка, где он исправно читал и даже отчасти переводил мне ветвистые надписи на памятниках. Пытался, конечно, аппелировать к тому, что словарный запас его невелик, да и вообще, но я рычала сурово: «У нас образовательная поездка!»
Крошка вздыхал, читал очередные латинские славословия, а выйдя из музея, требовал макарон, сиречь пасты. От моих предложений разнообразить меню он отмахивался: «У нас образовательная поездка!»
Крошке скоро восемнадцать, и он отлично усвоил нашу концепцию путешествий.
Искать гильзы на бородинском плац-театре после традиционной сентябрьской реконструкции, пройти полный круг по гребню городского вала в Переславле-Залесском, обойти «эмоцiйны» кофейни Львова, положить камуфляжной расцветки бандану перед памятником поручику Тенгинского пехотного полка, одному из создателей российского спецназа, в Геленджике, подпеть льющейся с диска старой песне о подвиге рядового того же полка, проезжая на машине через бывшие Михайловские укрепления на Черноморском побережье, покататься на велосипедах в Гайд-парке, сходить на сырную ярмарку в Алкмааре или выискивать античные обломки в более поздних постройках вдоль Аппиевой дороги —все это считается у нас в семье образовательной поездкой.
На самом деле, конечно, я так успокаиваю свою совесть, когда она голосом классной руководительницы советует обратить внимание на отметки сына. Хорошо, что Крошка наконец-то закончил школу. Но ведь есть еще и Малютка, его брат, тот еще оболтус.
У оболтуса оценка по истории колеблется между двойкой и тройкой. Он никогда не помнит дат и принципиально не читает учебник. Зато оболтус видел в нескольких провинциальных музеев утюги «Лев Толстой горит в аду», рулил вместе с братом двумя видами дрезин, отличает мундир Ахтырского полка от мундира Гродненского или, скажем, Лейб-гусарского, а древнеримскую кладку стен — от средневековой английской.
«И что ему это дало?!» — возмущенно спрашивает бабушка.
В плане оценок — пожалуй, что и ничего. А вот в плане понимания реальности и живости истории, думаю, многое. Как и в плане семейного взаимопонимания.
Но школа не может мыслить такими категориями, как живость истории или общность семейных интересов, даже если очень захочет. Школа вынуждена мыслить оценками.
И мне тоже иногда очень хочется мыслить оценками. Рисовать на полях палочки и галочки, разбавляя их иногда плюсиками и вопросительными знаками. Это соблазнительно, потому что понятно. План урока.
Объяснение-усвоение-закрепление. Знания-умения-навыки. Что должно получиться на выходе. Каждый учитель точно знает, что должно получиться на выходе.
Я тоже знаю. Должен получиться друг, с которым мне интересно и которому интересно со мной. Только не на выходе, а в процессе. Потому что какой уж тут выход. Тут сплошной лабиринт — и надо постараться не поселить в
него случайно какого-нибудь Минотавра. Есть у меня такое ощущение, что Минотавры любят селиться в лабиринтах из палочек, галочек, плюсиков и поурочных планов. Поэтому в свой лабиринт мы с удовольствием добавляем для профилактики легкого безумия.
В летнем Петербурге мои дети кричали «ужо!» Медному всаднику (и да, после этого город залило, вода на Невском стояла выше колена), в Лондоне искали синюю полицейскую будку (нашли!), а в Амстердаме из всех возможных музеев выбрали Музей кошечек (где обнаружили среди статуэток и афиш кабаре Chat Noir портрет Ленина и крутящийся нон-стопом советский мультфильм «Кошка, которая гуляла сама по себе»). Это все отлично укладывается в нашу концепцию. Проверяем суеверия, отдаем дань любимым сериалам и подчиняемся внезапным порывам. Так мы образуем свою жизнь. Следовательно, образовательной может стать любая поездка — если, конечно, ее правильно позиционировать.
Кстати. В Риме, где мы оба были впервые, Крошка довольно уверенно водил меня по Замку Святого Ангела. В ответ же на мои комплименты его способности ориентироваться сын скромно промолвил: «Я столько раз здесь бегал в игре Assassin’s Creed…»
Ну что сказать. Образование нынче многолико. И это тоже укладывается в нашу семейную концепцию.
Крошка вздыхал, читал очередные латинские славословия, а выйдя из музея, требовал макарон, сиречь пасты. От моих предложений разнообразить меню он отмахивался: «У нас образовательная поездка!»
Крошке скоро восемнадцать, и он отлично усвоил нашу концепцию путешествий.
Искать гильзы на бородинском плац-театре после традиционной сентябрьской реконструкции, пройти полный круг по гребню городского вала в Переславле-Залесском, обойти «эмоцiйны» кофейни Львова, положить камуфляжной расцветки бандану перед памятником поручику Тенгинского пехотного полка, одному из создателей российского спецназа, в Геленджике, подпеть льющейся с диска старой песне о подвиге рядового того же полка, проезжая на машине через бывшие Михайловские укрепления на Черноморском побережье, покататься на велосипедах в Гайд-парке, сходить на сырную ярмарку в Алкмааре или выискивать античные обломки в более поздних постройках вдоль Аппиевой дороги —все это считается у нас в семье образовательной поездкой.
На самом деле, конечно, я так успокаиваю свою совесть, когда она голосом классной руководительницы советует обратить внимание на отметки сына. Хорошо, что Крошка наконец-то закончил школу. Но ведь есть еще и Малютка, его брат, тот еще оболтус.
У оболтуса оценка по истории колеблется между двойкой и тройкой. Он никогда не помнит дат и принципиально не читает учебник. Зато оболтус видел в нескольких провинциальных музеев утюги «Лев Толстой горит в аду», рулил вместе с братом двумя видами дрезин, отличает мундир Ахтырского полка от мундира Гродненского или, скажем, Лейб-гусарского, а древнеримскую кладку стен — от средневековой английской.
«И что ему это дало?!» — возмущенно спрашивает бабушка.
В плане оценок — пожалуй, что и ничего. А вот в плане понимания реальности и живости истории, думаю, многое. Как и в плане семейного взаимопонимания.
Но школа не может мыслить такими категориями, как живость истории или общность семейных интересов, даже если очень захочет. Школа вынуждена мыслить оценками.
И мне тоже иногда очень хочется мыслить оценками. Рисовать на полях палочки и галочки, разбавляя их иногда плюсиками и вопросительными знаками. Это соблазнительно, потому что понятно. План урока.
Объяснение-усвоение-закрепление. Знания-умения-навыки. Что должно получиться на выходе. Каждый учитель точно знает, что должно получиться на выходе.
Я тоже знаю. Должен получиться друг, с которым мне интересно и которому интересно со мной. Только не на выходе, а в процессе. Потому что какой уж тут выход. Тут сплошной лабиринт — и надо постараться не поселить в
него случайно какого-нибудь Минотавра. Есть у меня такое ощущение, что Минотавры любят селиться в лабиринтах из палочек, галочек, плюсиков и поурочных планов. Поэтому в свой лабиринт мы с удовольствием добавляем для профилактики легкого безумия.
В летнем Петербурге мои дети кричали «ужо!» Медному всаднику (и да, после этого город залило, вода на Невском стояла выше колена), в Лондоне искали синюю полицейскую будку (нашли!), а в Амстердаме из всех возможных музеев выбрали Музей кошечек (где обнаружили среди статуэток и афиш кабаре Chat Noir портрет Ленина и крутящийся нон-стопом советский мультфильм «Кошка, которая гуляла сама по себе»). Это все отлично укладывается в нашу концепцию. Проверяем суеверия, отдаем дань любимым сериалам и подчиняемся внезапным порывам. Так мы образуем свою жизнь. Следовательно, образовательной может стать любая поездка — если, конечно, ее правильно позиционировать.
Кстати. В Риме, где мы оба были впервые, Крошка довольно уверенно водил меня по Замку Святого Ангела. В ответ же на мои комплименты его способности ориентироваться сын скромно промолвил: «Я столько раз здесь бегал в игре Assassin’s Creed…»
Ну что сказать. Образование нынче многолико. И это тоже укладывается в нашу семейную концепцию.
Ещё материалы этого проекта
Работающая на двух работах одинокая мать напоминает кентавра — нижняя часть её тела намертво срослась с машиной. Машина — кокон, раковина, убежище от мира. В ней чувствуешь себя неуязвимым и защищённым, здесь ты на своей территории, пусть даже твоя территория — дряхлый «ниссан» времён холодной войны. В нём нет музыки, потому что магнитола кассетная и вообще непонятно, как она работает. Впрочем, медам и месье, мы сами себе музыка.
18.06.2010
Сын подвёл итоги первой недели сентября: две шишки, шесть царапин, девять синяков. Кажется, что школу захватил неизвестный Онищенко вирус, который распространяется с атипичной скоростью и косит исключительно мальчиков.
12.09.2009
Имеет ли родитель право становиться лучшим другом своему ребенку — даже если оба в целом не против? О гармоничной дистанции размышляет Ксения Молдавская.
25.02.2015
Картины маслом, гипсовые головы и фонтанная скульптура: как быть, если ты внезапно оказался распорядителем не просто наследства, а творческого наследия, и как показать детям, что когда-нибудь их семейная история станет их ответственностью — и этого не нужно бояться.
07.10.2015